3,14159265… или Город в первом приближении

[Anihir]

Три с небольшим сотни лет – для города не возраст. Петербург, однако, на своей четвертой сотне будто бы был здесь всегда, и будто всегда был таким же, как сейчас, – не то чтобы вечным городом, а каким-то непрекращающимся и иррациональным как число пи.



Сейчас мы читаем написанное о Петербурге 150 лет назад – и понимаем: все это время он сохранял какой-то особый постоянный колорит, несмотря на то что успел за это время не раз сменить имя и пережить столько потрясений, сколько иному городу не выпало и за 1000 лет истории. Для всех, кто жил здесь, бывал здесь или просто мечтает сюда попасть, – это город совершенно особый. Это мы и пытались выяснить хотя бы в первом приближении, задавая всем один вопрос: «Чем, по-вашему, Петербург отличается от остальных городов?».

Коренные петербуржцы или загадочно улыбались и показывали в сторону Петропавловской крепости и Пионерской площади, или отделывались азбучными штампами про культурную столицу и доброжелательных прохожих, которые якобы очень любят объяснять, как куда пройти. Коренные петербуржцы в бог-знает-каком поколении делали вид, что не слышат вопроса, и показывали куда-то в сторону Охты или еще как-нибудь старались отвлечься от этой темы.

Может быть, сложно что-то сказать о городе с такого близкого расстояния? Когда в нем живешь, он становится чем-то само собой разумеющимся и неопределимым, как вкус воды из-под крана. Нужен взгляд со стороны.

Для взгляда со стороны были опрошены москвичи, которые ездят сюда на выходные погулять-развеяться. Однако от москвичей кроме готично-поэтической невнятицы ничего добиться не удалось. Большинство из них считают город отличной декорацией для романтических эпизодов. Судя по ряду сообщений в Интернете, оказалось, что в Петербурге очень удобно заниматься черной магией – здесь какой-то особо питательный, повышенный калорийности некротический фон. Все остальные благоглупости даже перечислять неудобно.

Должно быть, нужны такие люди, которым есть с чем сравнивать, – и пришлось взяться за тех, кто жил здесь раньше, а теперь уехал и живет в реальном мире (те же москвичи считают, что Петербург к реальному миру не относится). Покинувшие город вопросам были не рады. Они говорили о нем с такой тоскливой злобой, как говорят только о уже бывшем, но все еще любимом муже.

Простой частотный анализ ответов, интернет-дискуссий и других текстов (художественных и не слишком) позволил найти три самых популярных темы.

Во-первых, только ленивый не высказывался о питерской погоде. Что неудивительно. Погода составляет основное содержание жизни здесь. Вы ошибетесь, если примете беседу об осадках, облачности и атмосферном столбе за принужденный светский треп или ничего не значащий штамп. Это действительно самая животрепещущая тема. Мы все здесь зависим от погоды гораздо более заметно и сиюминутно, чем от цены барреля нефти и фамилии премьер-министра. Петербургская погода мало зависит от времени года, она непредсказуема, чтобы не сказать взбалмошна. А споры о погоде могут быть моле бурными и страстными, какими не часто бывают споры о политике. Этой зимой, например, город разделился на два лагеря – сторонников снега зимой и противников этой природной закономерности. От кровопролития нас спасла только наступившая весна – сторонников апрельского снега не нашлось. Не нужно, однако, вести дневников наблюдений за природой, чтобы заметить: никаких времен года здесь на самом деле не бывает.

Вторая по популярности, по, пожалуй, с большим интересом обсуждаемая тема, – это петербургские девушки. Они, говорят, сильно отличаются от московских и вообще от всех девушек на свете. Если обобщить все, чт про них написано, то получается бледное, худое, полупрозрачное на просвет создание. В руках у нее томик Гамсуна, в глазах – печаль, а в кармане черного пальто – билет в Филармонию. Эти бледные северные феи не улыбаются и не едят, а только курят, страдают и пьют черный кофе без сахара. Они ленивы, бескорыстны и благонравны. И неважно, идут они на поэтический вечер или на кастинг к продюсеру Прянишникову. Собрались сдавать экзамен по романской филологии или загорать топлесс на пляже у мрачных стен Петропавловки. В любых обстоятельствах в них есть что-то от Сонечки Мармеладовой или Алисы в Стране чудес – не павшей, но вечно падающей.

Раз уж вспомнили о девушках, нельзя не сказать о моде. Петербургский street-fashion – явление совершенно отдельное. Это даже не вполне fashion, поскольку питерская манера одеваться имеет больше отношения к стилю, чем к моде. Если Токио, скажем, представляет собой завтрашний день мировой моды, а Москва, к примеру, вчерашний, то Петербург вписать в эту линейку не получится. Он, скорее, сидит на берегу реки мировых тенденций, наблюдает и иногда выдергивает оттуда что-нибудь подходящее. Питерская манера одеваться – медленно. И продиктована она не столько духом времени, сколько духом пространства. Быть хорошо одетым значит вписываться в архитектурный ансамбль.

Говорят, что Петербургу исполняется триста с небольшим хвостиком лет. но у него – как у питерских девушек – есть прошлое, но нет возраста. Со временем здесь происходят странные вещи. Прошлое здесь – не категория времени, а свойство материи, прошлое – это потеки, трещины и паутина – то ли с позапрошлого года, то ли с позапрошлого столетия. Настоящее так туманно и зыбко, что его неудобно называть настоящим. А будущее бывает двух видов – «когда я вырасту» и «на днях», и на самом деле разницы между ними никакой нет. четвертая сотня лет – не много для этого города и не мало, а пустой звук. Потому что пространство здесь давно победило время.



(с) Дарья Серебрякова